О да! Павильоны московской ВДНХ, посвящённые животноводству, я очень хорошо помню!
О фрунзенской ВДНХ будет отдельный пост, как только завершу рассказ о городе. Зоопарка во Фрунзе не было, но был зооуголок на ВДНХ.
О да! Павильоны московской ВДНХ, посвящённые животноводству, я очень хорошо помню!
О фрунзенской ВДНХ будет отдельный пост, как только завершу рассказ о городе. Зоопарка во Фрунзе не было, но был зооуголок на ВДНХ.
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Если заходит речь о традиционном для Средней Азии напитке – и соответственно, о месте, где его можно попить, – о чём мы думаем в первую очередь? Правильно, о зелёном чае и чайхане!
По моим ощущениям (возможно, ошибочным) в Москве и Подмосковье зелёный чай приобрёл популярность уже в постсоветский период. В теории мы знали, конечно, что чай бывает зелёным и чёрным (последний – грузинским и индийским), а на практике в родной средней полосе я не припоминаю зелёного чая в широкой продаже. На столах был чёрный чай – причём за хорошим надо было ещё «побегать» и «урвать».
Во Фрунзе чёрного чая летом практически никто не пил (зимой, возможно, было по-другому), а вот зелёный чай был (и думаю, остаётся) ОЧЕНЬ востребованным напитком.
Ни одной чайханы своими глазами я во Фрунзе не видела – ни в центре, ни в десятом и прилегающих микрорайонах.
Тем не менее, чайханы в городе существовали – правда, не знаю, где именно. Рискну предположить, что в тех районах с частной застройкой, в которые я никогда не забредала.
В 1983 году мама и папа как-то гуляли без меня то ли по самому Фрунзе, то ли по окрестностям ВДНХ. Увидели чайхану. Зашли: сидят пожилые киргизы, беседуют на родном языке и попивают зелёный чай – женщины в чайхану традиционно не ходят. Посмотрели аксакалы на вновь вошедших – и больше не обращали на них внимания, вернувшись к своей беседе. Эка невидаль: русский мужчина с женой на огонёк заглянул! Ничего плохого они не делают, а чая на всех хватит! Мама с папой попили чай – и пошли гулять дальше.
Вторая половина 1980-х годов – время «перестройки» и нарастающего дефицита. Думаю, что все, пережившие тот период в более-менее сознательном возрасте, отоваривали талоны на сахар, давились в длинных очередях за самыми необходимыми вещами, взирали на пустые полки магазинов в ожидании, когда же на них что-нибудь «выбросят» – и старались это «урвать».
Субботняя повседневность для женщин подмосковной деревни, где я выросла, включая мою маму, в течение всех 1980-х и в начале 1990-х годов выглядела так: в выходной день после рабочей недели встать в шесть утра, выехать на семичасовом автобусе на железнодорожную станцию Покровка (до неё километров шесть), далее 40 минут на электричке до Зеленограда – и бегом по магазинам! причём не только в окрестностях станции… урвать, отхватить… быстренько или потеряв время в очереди… то же самое – в следующем магазине… чтобы немножко вознаградить себя – на несколько минут забежать в кафетерий в каком-нибудь из универсамов и попить вкусного кофейку с вкусным пирожным (и домой прикупить) – а потом опять рысью по магазинам! …в середине дня жительницы нашей деревни с тяжёлыми сумками в руках собирались на платформе у первого вагона и ждали электричку. 40 минут до Покровки, затем – опять автобус (в обоих видах транспорта никто не гарантирует свободного места) – и ты дома, с хлебом насущным для семьи, которого должно хватить на неделю. А в следующую субботу всё опять повторится сначала… И так – не только неделями и месяцами, но и годами!!!
Подобные сложности ради покупки продуктов (практически всех, кроме хлеба, кур, грибов-ягод из леса и того, что можно было вырастить на огороде) были в годы «перестройки» тяжким бременем – и взваливать его на себя женщинам «родной» деревни приходилось из-за того, что деревенском магазине мало что было, кроме хлеба и спичек. Близлежащие Солнечногорск и Клин (10-12 минут на электричке от Покровки) снабжались гораздо хуже столичного Зеленограда – поэтому и ездили за продуктами так далеко.
На рубеже 1980-1990-х годов, когда товары в магазинах стали отпускаться по принципу «с гулькин нос в одни руки», а очереди росли как на дрожжах, вместе с мамой временами ездила я: на двоих была возможность «отхватить» вдвое больше, можно было стоять одновременно в двух очередях, да и таскать сумки женщине и подростку было легче, чем одной женщине…
Эти поездки мне не нравились: пять дней в неделю по шесть-семь уроков (плюс домашние задания – а я была отличницей и училась усердно), и даже не каждую субботу не поспишь вволю…
…а вот красивый благоустроенный Зеленоград – кстати, чем-то напоминающий южные микрорайоны Фрунзе – я любила. Он и сейчас мне симпатичен, хотя бывать там приходится крайне редко.
Прекратились подобные «продуктовые» путешествия лишь к середине лихих 90-х, когда в Солнечногорске и Клину полки магазинов заполнились товарами – зато в наших кошельках гулял ветер…
Иногда некоторые мои знакомые удивляются, почему я категорически не хочу существовать на природе и приволье в деревне, предпочитая жизнь в родном Городе – в съёмном жилье, с плохой экологией, бешеным ритмом и прочими прелестями мегаполиса. Думаю, что ответ на этот вопрос более-менее очевиден из сравнения особенностей повседневного бытия во Фрунзе и в «родной» деревне, приведённый в этом репортаже (при этом быт – лишь одна из причин неприятия мною обитания на селе).
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Да, российский народ предпочитал именно чёрный чай. Но, бывало, за неимением чёрного, приходилось пить зелёный.Сообщение от Селебрайна
Потому полки магазинов заполнились, что в наших кошельках гулял ветер!
Не связывайтесь с человеком, который использует букву «ё» – это страшный человек! Если ему не лень тянуться до «ё», он и до вас дотянется!
Итак, Фрунзе торгово-«перестроечный».
Качество товаров в магазинах было ничуть не хуже, чем у нас, за исключением мороженого (о котором я уже писала) и конфет. Местную «замазку» киргизского производства мы не ели вообще: везли из Москвы МНОГО шоколадных вкусностей (родные «Красный Октябрь» и «Рот Фронт»), которых хватало на все мои каникулы. Когда в конце лета дедушка и бабушка отвозили меня домой, назад во Фрунзе они опять возвращались с конфетами – без такой сладкоежки, как я, кондитерские изделия имели шанс «дожить» до Нового года, а то и до весны.
Продуктами во второй половине 1980-х годов магазины столицы Киргизской ССР снабжались гораздо лучше, чем подмосковные (пожалуй, сравнимо с Зеленоградом): полки были более-менее заполнены, очереди (как следствие) возникали значительно реже и бывали значительно меньше. Дефицит, безусловно, ощущался – но намного слабее, чем в Подмосковье. Даже сахар мы покупали по талонам лишь в незначительной степени – частенько его «выбрасывали» в свободную продажу, но тут уж не зевай: «расхватывался» он быстро.
Сахара бабушка и дедушка расходовали очень много, потому что активно варили варенье и консервировали овощи. Заметим, что так называемой «дачи» (то есть банального огорода, обзываемого горожанами красивым словом «дача») у бабушки с дедушкой никогда не было, и желания обзавестись ею вкупе с грядко-картошечными заботами у них не возникало. Зато в течение всего лета они – вместе со мной – регулярно отправлялись на рынок за овощами-фруктами: и покушать, и законсервировать. Поэтому я прекрасно знакома с феноменом под названием «восточный базар».
Центрального рынка, ещё работавшего в начале 1980-х, я не помню: в 1985 году на его месте был открыт монументальный памятник Победы в Великой Отечественной войне.
Во второй половине 1980-х годов во Фрунзе ещё не существовало монстра-Дордоя, зато было три рынка общегородского масштаба, ориентированных на сбыт сельскохозяйственной продукции из окружавших Фрунзе сёл.
Орто-Сайский – самый маленький из них, с неважным выбором товаров и средними ценами: мы туда временами наведывались по причине его близости к дому.
Аламединский – на тот момент наиболее крупный, с самыми высокими ценами и хорошим выбором; мы там бывали редко по причине отдалённости и неудобной дороги туда.
Ошский – немного меньше Аламединского, очень благоустроенный, с наилучшим ассортиментом и самыми низкими ценами при отменном качестве товара – там мы бывали часто: и благодаря хорошему соотношению «цена-качество», и из-за удобного пути туда (хотя и неблизкого) на общественном транспорте.
В Подмосковье того периода продуктовые рынки представляли собой малоэстетичные прилавки с навесом под открытым небом и страшненькими постройками вокруг (сужу по Солнечногорску и Клину 1980-х годов).
Во Фрунзе для рынков строили монументальные архитектурные комплексы.
Особенно хорош был Ошский рынок (архитекторы А. Нежурин, Ю. Чубаров, К. Назаров и др.), открывшийся в 1983 году после масштабной реконструкции, а точнее – построенный заново на месте бывшего здесь ранее рынка попроще: красивые здания, воздвигнутые с использованием традиций восточного зодчества, группировались вокруг обширного внутреннего двора, войти в который можно было через большую арку.
На фотографии папы – Ошский рынок, который только начал свою работу. Я по второй половине 1980-х помню его абсолютно таким же.
Мясо, молочная продукция и часть овощей-фруктов продавалась в прохладных зданиях – всегда чистых и с отменной вентиляцией. Около зданий били небольшие фонтанчики, использовавшиеся исключительно для декоративных и прохладительных целей.
Мама стоит на фоне одного из этих зданий.
Дары Флоры продавались преимущественно на открытом воздухе, во внутреннем дворе, на каменных прилавках под высоким навесом, очень хорошо защищавшим от солнца. Внутри торговых рядов было несколько маленьких бассейнов с бившими из стенок струями воды – там можно было сполоснуть товар.
Изобилие овощей и фруктов было просто сказочным – в Подмосковье я такого даже представить себе не могла! Всего много, всё наливное, всё вкусное!
Земли в окрестностях Фрунзе очень плодородны – только бы была вода для полива. В жарком климате всё растёт быстро, урожаи очень обильны. Те овощи и фрукты, которые и у нас чувствуют себя неплохо, там вырастают и крупнее, и вкуснее. Такую сладкую клубнику, к которой я привыкла в Киргизии, мне доводилось во взрослой жизни есть лишь дважды, оба раза – в одном и том же месте с жарким климатом: в Никольском во время астраханских круизов. В средней полосе она просто не бывает настолько сладкой.
Но визитная карточка киргизского растениеводства в моём представлении – это арбузы и дыни! Не то недозревшее недоразумение, которое у нас продают под видом таковых – спелый арбуз или дыню нереально транспортировать на большие расстояния (из мест произрастания в Москву). Нет, на фрунзенских рынках ждали покупателя настоящие Арбузы и Дыни: сорванные полностью спелыми этим утром!
Дыни – большие, продолговатые, тающие во рту. Недостаток у них лишь один – быстро портятся.
Арбузы – не очень крупные по размеру, но просто сахарные!!! Больше я таких никогда и нигде не ела… Знаменитые астраханские арбузы (здоровенные и водянистые) на фоне среднеазиатских (купленных там, где выращены) – огурец огурцом!
…если когда-нибудь у меня будет возможность съездить в Бишкек, постараюсь подгадать поездку под август. Очень хочется после многолетнего перерыва поесть НАСТОЯЩИХ арбузов… Одна беда – не умею я их так хорошо выбирать, как моя бабушка…
И конечно, нельзя обойти вниманием атмосферу восточного базара!
Продавцы активны, иногда и назойливы: «Брат, попробуй пожалуйста!», «Мать, возьми дешевле!», «Дочка, бери побольше – потом ещё придёшь!». Температура за тридцать, овощи-фрукты не будут храниться даже под сенью тенистого навеса, и продавцы заинтересованы сбыть товар побыстрее – поэтому они готовы не только поуговаривать, но и поторговаться. А торг на восточном базаре, как известно, это целое искусство, длиться он может достаточно долго и протекать очень эмоционально. Моя бабушка в совершенстве владела этим искусством, и часто ей удавалось ощутимо сбить цену. А вот дедушка торговаться не любил: понравившийся товар он покупал, если называлась разумная цена; если называлась неразумная – выбирал дальше: рынок большой, прилавки от товара ломятся.
Разумеется, не обходилось без базарных склок, как правило, по вине продавца: то обвесит, то обсчитает, то откровенно врёт в лицо.
Вот один из наиболее часто встречавшихся видов вранья, рассчитанный на полного дурака: про ягоды (клубнику, малину, смородину, крыжовник…), сложенные в литровую банку, продавец говорил: «Здесь ровно килограмм» – а в ответ на слова покупателя «Здесь меньше килограмма» (и особенно – в ответ на предложение взвесить эти ягоды на весах соседа!) начинал бурно доказывать, что покупатель сам дурак… Словом, на базаре – как на базаре!
В случае уличения в нечестной торговле продавец редко извинялся – и крайне редко что-то перевешивалось с добавлением недостающего. Обычно, выяснив отношения на повышенных тонах (часто с призыванием в свидетели других покупателей и продавцов – и с их включением в творческий процесс ругани), покупатель шёл к другому продавцу – а продавец пытался найти более доверчивого олуха.
Учитывая, что многие продавцы на рынке торговали постоянно на одних и тех же местах, завсегдатаи уже знали, кого лучше обойти стороной ради сохранения нервов и денег, а у кого можно покупать без снятия пробы и боязни обвеса-обсчёта.
Мой рассказ о городе подошёл к концу. Завершить его я хотела бы фотографией очень выразительного памятника «Борцам революции» (1978, скульптор Т. Садыков, архитектор Г. Кутателадзе), стоящего на фоне Государственной республиканской библиотеки им. Н.Г. Чернышевского (1962, архитектор В. Нусов). За его создание Т. Садыков получил Ленинскую премию.
Фигура женщины со знаменем – не аллегория. Её прообразом стала коммунистка 1930-х годов Уркуя Салиева – во время коллективизации в 19-летнем возрасте она организовала колхоз и вполне успешно им руководила, а впоследствии была избрана в члены Центрального исполнительного комитета Киргизской автономной республики (тогда ещё – в составе РСФСР, союзной республикой Киргизия стала в1936 году). Уркую вместе с мужем убили басмачи. Ей было всего 24…
Существует народное толкование этого памятника – будто бы это изображение освобождённой революцией киргизской женщины, сорвавшей паранджу. Насчёт освобождённой – отчасти соглашусь. Насчёт паранджи – посмеюсь: киргизки никогда её не носили и вообще не закрывали лиц. Даже в досоветский период киргизская женщина занимала в обществе гораздо более высокое положение, чем женщина соседних мусульманских народов (например, чем узбечка), и гораздо менее была подчинена мужчине (хотя и не равна ему).
Есть и ироничное народное название: памятник жертвам революции, возникшее (согласно фрунзенской легенде) после того, как кто-то из высокопоставленных партийных деятелей назвал так этот памятник с высокой трибуны.
Повествование ещё не завершено – отдельного разговора, на мой взгляд, заслуживает ВДНХ.
---------- Добавлено ----------
Увы, это так...
Последний раз редактировалось Селебрайна; 07.12.2018 в 02:07.
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Нина, спасибо за тему. Вы показали не только Фрунзе в то время. Вспомнилась наша жизнь в советские годы. Не все было плохо тогда. Я бывала во Фрунзе в разные годы. В основном, проездом или дня на два-три. Повидаться с родными, немного погулять и поесть южных фруктов, чего не видели у себя дома. А потом дальше к родственникам в горы, любоваться творениями лучшего архитектора - природы. Последний раз была в 1991 году через Манас. В город не ездили. А потом начался исход немцев и русских из Киргизии...
Насчет черного чая хочу заметить. Наши пили черный чай. Все время, долгие годы мы им посылали индийский со слоном. А в ответ получали изумительные яблоки сорта Апорт. Лучших яблок не ела никогда. И вот еще вспомнила, что в селе на берегу Иссык-Куля киргизка нас угощала тоже черным чаем, причем наливала на донышке, а потом подливала, оказывается, это знак уважения к гостю.
Елена, спасибо!
Яблоки Апорт я тоже помню - какой-то особой любви к ним не питала, потому что к яблокам вообще отношусь довольно ровно (а во Фрунзе всем прочим фруктам предпочитала арбузы). Но сорт действительно хороший.
Значительная часть того, что в советское время было повседневностью, ушла в историю - хотя не так уж много времени прошло с тех пор. А вот при работе с папиными фотографиями эти приметы прошлого всплыли в памяти - и захотелось о них написать.
Особенно любопытной мне кажется разница в быте, повседневности и нравах между Подмосковьем и Фрунзе. С одной стороны, общих черт было немало. С другой стороны, вроде бы одно время, одно государство, выросшие на одних и тех же ценностях люди - но и в Киргизии, и в Подмосковье имелась своя специфика, которая казалась непривычной и бросалась в глаза при приезде из одного региона в другой.
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Находясь в Киргизии, я была за пределами Фрунзе всего в трёх местах.
Самое дальнее из них – новёхонький на тот момент аэропорт «Манас», открывшийся в самом начале 1980-х. Долгое время он был для меня идеалом аэропорта: просторный, светлый, красивый, чистый. Его планировка и распределение потоков пассажиров были так хорошо продуманы, что я ни разу не наблюдала там толчеи, как бы много народа ни прилетало и ни улетало одновременно. «Манас» резко контрастировал с тогдашним «Домодедовом», который в нашей семье удостоился нелестного обозначения «сарай» из-за вечной толкучки, грязноватости и общей бестолковости (приятно, что сейчас он совершенно другой – и очень нравится мне).
Красивое здание старого фрунзенского аэропорта, находившегося в черте города, я видела – но при мне он уже не работал.
Пару-тройку раз я ездила с бабушкой и дедушкой в село Ново-Покровка, примыкавшее к городу почти вплотную с северо-востока. Были там по делам, ничего интересного сей населённый пункт из себя не представлял, и помню я его довольно плохо.
А вот третье место за городом, где я бывала неоднократно – одно из самых памятных для меня. Это ВДНХ, находившаяся совсем недалеко от дома: десять минут на автобусе или маршрутке от «Южных ворот» в сторону гор – и мы на месте. Туда вела дорога, продолжавшая магистральную Советскую улицу, идущую из центра Фрунзе и разделявшую восьмой и десятый микрорайоны.
В 1947 году на базе экспериментальной фермы Киргизского научно-исследовательского института животноводства и ветеринарии начала работу сельскохозяйственная выставка, получившая в 1956 году новое, скопированное из Москвы название – Выставка достижений народного хозяйства. Тем не менее, даже в 1980-е годы фрунзенцы иногда употребляли и старое – «сельскохозяйственная выставка»: я слышала его от дедушки, до 1978–1979 гг. жившего в Самарканде, но где-то с1940-х годов наездами бывавшего во Фрунзе у своего отца.
Для выставки выстроили павильоны (от которых к 1980-м годам мало что сохранилось) и началось благоустройство территории: был разбит парк с искусственными прудами, посажены фруктовые сады и виноградники. Выставка росла и развивалась, и в годы нахождения у власти Турдакуна Усубалиева ВДНХ стало тесно в старых рамках. Киргизия и Фрунзе преобразились не только в градостроительном и культурном отношении (о чём я уже писала), но и в экономическом: наряду с сельским хозяйством теперь бурно развивались промышленность и энергетика. Было решено создать современный выставочный комплекс, который отражал бы достижения людей, живших и работавших в Киргизской ССР.
В 1970-е годы сложился облик ВДНХ, памятный мне по 1980-м годам. Как всё, что строилось при Усубалиеве, новый архитектурный ансамбль был возведён по тщательно продуманному плану, со вкусом, с размахом… и с душой.
Прототипом для фрунзенской выставки, видимо, послужила московская ВДНХ: можно заметить некоторые переклички между двумя выставочныи комплексами в общем замысле, тематике павильонов и садово-парковом пространстве – но тем не менее, в столице Киргизии ВДНХ не копировала российский образец, а была достаточно самобытной.
Выставка в 1980-е годы была ОЧЕНЬ востребована как место экскурсий, отдыха и прогулок – в многочисленных павильонах работали любопытные экспозиции, парк отличался большими размерами, прохладой и тенистостью, в прудах плавали белые и чёрные лебеди (говорили, что на ВДНХ есть и фламинго – но я их ни разу не видела), существовал зооуголок (львы, слоны и прочие подобные животные отсутствовали, но на верблюдов, оленей и косуль посмотреть было можно). Проблема знакомства городских детей с домашними животными решалась так же легко, как и на московской ВДНХ: я помню изящных лошадей, овец с невероятно длинной и густой шерстью, огромных свиней, красивых разноцветных кур…
Самым большим и оригинальным был главный павильон ВДНХ (1974, Е. Писарской, В. Лызенко, А. Нежурин)
В 1983 году никому и в страшном сне не мог присниться распад СССР.
Для меня тот факт, что я родилась в Советском Союзе, является предметом гордости. На момент проведения референдума о судьбе моей Родины 17 марта 1991 года я была несовершеннолетней и пока ещё не имела права голоса, но на референдум с родителями пошла. Папа сказал, что мне в этой стране жить, что я могу поучаствовать в решении её судьбы – и отдал мне свой бюллетень. Я проголосовала за сохранение СССР.
Сейчас я проголосовала бы точно так же.
Обычная советская семья – у гербов союзных республик в главном павильоне ВДНХ.
Хорошо помню большой и очень заметный в экспозиции главного павильона макет плотины, на которую обратил внимание и папа. Это особая гордость Турдакуна Усубалиева – Токтогульская ГЭС на реке Нарын, введённая в эксплуатацию в 1975 году и ставшая самой крупной ГЭС в Средней Азии. Подозреваю, что она остаётся таковой до сих пор. Вот бы посмотреть на эту красоту вживую…
Ну, и счастливая девочка с красивыми животными – там же, в главном павильоне.
Рядом с главным корпусом стоял памятник Ленину (1980, скульптор И. Рукавишников).
Это то немногое, что сохранилось от построек сельскохозяйственной выставки – первый главный вход (1947). После возведения «усубалиевского» комплекса он оказался за главным павильоном.
По чёрно-белой фотографии сложно понять, что ели перед павильоном «Урожай – Промышленность» голубые. Они мне очень нравились своим красивым цветом и пушистостью.
Павильон «Агитация и пропаганда»
Два очень похожих павильона: «Мелиорация и сельское хозяйство»…
…и «Стандарты и качество».
Что это за здание и где располагалось, я не помню. Мне кажется, это один из павильонов ВДНХ, но не исключаю и того, что оно стояло в центре Фрунзе.
Папа очень старался сделать красивые фотографии лебедей на искусственном озере, а я стояла рядом и наблюдала за процессом съёмки. Белый хорош…
…а чёрные – и того лучше!
И наконец – мы в парке ВДНХ. Мама, бабушка, я и папа. Один из немногих снимков, где папа в кадре, а не с фотоаппаратом в руках.
Он проинструктировал дедушку, как нужно снимать – и отдал дедушке фотоаппарат
Окончание следует
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Селебрайна, Нина, а почему Вас ни разу не возили на Иссык-Куль и Медео ?
В Медео зачем? В Киргизии своих гор хватает, полно своих красивейших мест и поближе Алма-Аты.
В 1983 году, когда я приехала во Фрунзе первый раз с мамой и папой, речь о таких выездах не шла - я была ещё слишком маленькой. Мне они бы были непосильны и не очень интересны.
В последующие годы мама и папа приезжали в августе забирать меня из Фрунзе очень ненадолго - и на такие выезды вместе с ними просто не было времени.
Бабушку и дедушку уже со второго приезда, в 1986 году, я неоднократно просила свозить меня на Иссык-Куль и в горы - но взрослые далеко не всегда принимают во внимание капризы детей.
Во-первых, бабушка и дедушка опасались, что со мной может что-то случиться: ребёнок же на природе может утонуть (плавать я не умею), упасть и т.д. - а их задача была вернуть меня маме с папой живой-здоровой.
Во-вторых, им самим это было неинтересно, они не понимали, что там можно смотреть - и не прислушивались к моим просьбам о вылазке "на природу".
В-третьих, прогулки в горах были бы для них, наверное, тяжеловаты.
Водоплавающая эльфийка из рода Нолдоров
В чём и подписуюсь
Ваши права
Ответить с цитированием
