А вот тропа со скульптурами мне очень понравилась, хотя запах долетает и сюда. Проходя мимо этих деревянных изваяний, просто не возможно не вспомнить известный отрывок из поэмы А.С. Пушкина "Руслан и Людмила".
У лукоморья дуб зелёный; златая цепь на дубе том и днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом
Идёт направо - песнь заводит, налево - сказку говорит, там чудеса: там леший бродит
Русалка на ветвях сидит
Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей
Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей
Там лес и дол видений полны там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных
И с ними дядька их морской
Там королевич мимоходом пленяет грозного царя
Там в облаках перед народом через леса, через моря колдун несёт богатыря
В темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит
Там ступа с Бабою Ягой идёт, бредёт сама собой
Там царь Кащей над златом чахнет
Там русский дух... там Русью пахнет!
И там я был, и мёд я пил; у моря видел дуб зелёный; под ним сидел, и кот учёный свои мне сказки говорил
"Радищев" у причала в Мандогах
"Как вы смели написать легенду после всего, что было говорено? По-вашему, Иссык-Куль переводится как "Сердце красавицы склонно к измене и перемене"? Ой ли! Не наврал ли вам липовый кара-калпак Ухум Бухеев? Не звучит ли это название таким образом: "Не бросайте молодых красавиц в озеро, а бросайте в озеро легковерных корреспондентов, поддающихся губительному влиянию экзотики"? Писатель в детской курточке покраснел. В его записной книжке уже значились и Узун-Кулак и две душистые легенды, уснащенные восточным орнаментом. -- А по-моему, -- сказал он, -- в этом нет ничего страшного. Раз Узун-Кулак существует, должен же кто-нибудь о нем писать? -- Но ведь уже тысячу раз писали! - сказал Лавуазьян. -- Узун-Кулак существует, - вздохнул писатель, - и с этим приходится считаться."